Утро не предвещало ничего хорошего.
— Опять череда бездарей. Как я устала от всех этих желающих откусить кусок от нашего пирога – с утомленной обречённостью произнесла Медуза Горгоновна и отхлебнула напиток из бокала. Поморщилась и с нескрываемой брезгливостью посмотрела в кружку.
Позёвывая, вошла Оглупина Петровна.
— Ну, что, опять эта нуднятина? Медя, мы едем или нет?
— Если ты не будешь завтракать, то едем.
Оглупина внимательно осмотрела «шведский» стол, но не нашла ничего достойного.
— Едем, перекушу что-нибудь потом.
Обе дамы, каждая из которых считала себя центром вселенной и откровенно презирающие всех за то, что они с ними не соглашались, отправились на кастинг. Нет, нет, они вовсе не предлагали себя. Напротив, исполняли скучную обязанность, по отбору конкурентов. Делали это с обречённой усталостью, потому что свято верили – переплюнуть их, не возможно, как бы ни пыжились все эти мальчики и девочки.
Удобно расположившись на диване, дамы пригласили первых трёх претенденток. Стоит ли говорить, что наивные кандидатки зря надеялись на успех. Посмотрев на них поверх очков, Медуза Горгоновна глубоко вздохнула и многозначительно посмотрела на коллегу. Оглупина Петровна, также красноречиво покачала головой и что-то записала в блокнот.
— Ну-с, чем будете поражать? – саркастично спросила Медуза.
Девушки застенчиво молчали.
— Если вы так стесняетесь сейчас, то какой толк от вас вообще?
— Я могу спеть – полушепотом сказала одна из кастингуемых.
— Давай, хоть что-то, — раздалось в ответ.
Девица заныла о неразделённой любви, о красном Рено и о ликёре Амаретто в хрустальном бокале.
— Достаточно, вот вы, да-да, в мини юбке. Вы бы ещё совсем без неё пришли, что поприличней нельзя было одеться? Здесь вам не Дом культуры, это всё-таки телевидение. Вы кроме ног можете что-нибудь предложить?
— Да, я пишу стихи, танцую, художественно насвистываю.
— Только не стихи, — закричала Оглупина Петровна.
— Да, ладно тебе, Глуша, давай послушаем, не танцы же её нам смотреть.
Оглупина Петровна закатила глаза и откинулась на спинку дивана.
— Хорошо, только коротко. И только свои, никакого Бродского!
Барышня встала, и, покачиваясь, произнесла:
Ехали медведи
На велосипеде.
А за ними кот
Задом наперёд.
А за ним комарики
На воздушном шарике.
— Девушка, вы уверены, что это ваши стихи? – с усмешкой поинтересовалась Медуза Горгоновна.
Та в ответ лишь зашмыгала носом.
— Да ладно тебе цепляться, — заступилась Оглупина Петровна, — мне как раз её стихи понравились, особенно про комариков на шарике.
И понеслась, душа в рай, мелькали лица, ноги, юбки. Стихи, песни, музицирование на стеклотаре, танцы живота и народные пляски.
Ошалев от всего этого творчества экзаменаторши, решили остановить отбор. Посчитали, что пяти штук хватит. Молодым людям, в отличие от девиц повезло больше, их не терзали вопросами, а просто предлагали оголить торс, на предмет осмотра физической привлекательности. Да и было их не много, троих, правда, сразу попросили на выход. Первый – оказался бомжом сорока шести лет, второй — был полноват и носил старомодные очки, а третий – полез к Медузе Горгоновне с объятьями поцелуями, практически завалив её на этом же диване. Нет, она-то как бы была и не против, скорее даже за, а вот Оглупине Петровне таких этюдов, не досталось. Поэтому пришлось с ним попрощаться. Но, телефоны тот взял у обеих дамочек, и ещё у четверых поступающих, так, что этот товарищ не зря сюда заходил.
Для всех отобранных провели второй тур.
Теперь проверяли на интеллект, порядочность и моральную устойчивость. Научные вопросы (чтоб самим не опростоволосится) зачитывали по бумажке:
— Сколько элементов в периодической системе Менделеева?
— Как же всё-таки работает правило Буравчика?
— Кто открыл третий закон Ома?
И так, по мелочи: знание таблицы умножения и правил русского и английского языка.
Особое удовольствие доставили вопросы типа:
— На что вы готовы ради любви?
— Способны ли вы разрушить чужую любовь?
— Как правильно сервировать стол для романтического ужина?
— Готовы ли вы к такому ежедневному подвигу как мытьё посуды, пола и уборка постели?
Испуганные абитуриенты пришибленно молчали. Каждый из них думал, что на телевидении надо светить лицом и фигурой, а тут какой-то физико-математический университет с уклоном в домоводство, и это не считая классической литературы и не менее классической музыки. Некоторые подумывали: « А не сдёрнуть ли, пока не поздно?»
Но тут в аудиторию ввалились ещё два экзаменатора. Оба отвечали за физическую культуру, совмещённую с половым воспитанием.
Дон Жозе, был специально выписан из-за границы, какое же шоу без чернокожего мускулистого тела. Он, конечно, языком владел не в совершенстве, но только русским, а так по жизни — профессионал. Да, ему разговоры-то и не особо нужны были, он отбор на ощупь делал. Сопровождал его молодой стажёр, но уже мастер с понтом Гриша Ильенко. Как всякий реальный пацан предпочитал отзываться не на настоящее имя, а на псевдоним – Бык Траншейный. Сами понимаете, какой уровень интеллекта был у него с такой аватаркой. Но, этого и не требовалось, он же за тело отвечал, а не за мозги.
Бегло осмотрев присутствующих, Дон Жозе выбрал двух девиц, одетых не то в мини юбки, не то в макси майки, поставил одну впереди, другую за собой. Велел тесно прижаться к нему и затянул Ламбаду на родном языке. Все трое начали телодвижения. Сначала робко, потом смелее, под конец танец был так откровенен, что в дневное время его из эфира бы вырезали и поставили знак плюс восемнадцать. Бык Гриша еле сдерживался, чтоб не присоединиться четвертым, но натолкнувшись на строгий взгляд Медузы, насупился и затих.
После недолгого совещания, решено было оставить тех самых партнёрш Дона Жозе и всех троих претендентов мужского пола. По правилам шоу, все они немедленно выезжали вместе с экзаменаторами на съёмочную площадку, где и будет проходить сам процесс съёмок этого высокоинтеллектуального шоу. С обязательным проживанием там же, в гостинице. На место приехали поздно ночью. Беспокоить администраторов не стали, новичков разместили в холле на диванах.
Засыпая, каждый из них нервничал: «Неужели, я завтра буду сниматься? Не могу поверить своему счастью. Только бы удержаться, а то они все тут такие важные, хватило бы образования, вот станут умные вопросы задавать, что отвечать-то, ведь не знаю же ничего? Боже, какой неудобный диван, но ничего одну ночь потерпеть можно, а завтра – отдельный номер, услужливые горничные, вежливые официанты…»
Ночь пролетела незаметно.
Все ещё спали на колченогих диванах, когда неожиданно вспыхнул яркий свет и над головами новичков раздался зычный вопль Медузы Горгоновны:
— Хорош, валяться! Подъём! Вы что сюда дрыхнуть приехали?! Алес, алес, алес! Встали все, и пошли на работу?
Молодняк заметался, удивлённо оглядывая вчерашнюю аристократку. Сегодня она выглядела «несколько» иначе. На тощем теле болталась засаленная майка, из-под которой торчала то ли юбка, то ли бахрома, на ногах, вместо туфель, почему-то валенки с галошами, немытые волосы без расчёсывания забраны в пучок-дулю на макушке, и завершали весь этот «натюрморт» чёрные мотоциклетные очки на пол лица.
— Что вылупились? Ты и ты, — ткнула она во вчерашних танцорок — марш на кухню, посуду помыть, кухню убрать, жрачку сварить!
— А кухня где? – робко спросила одна из них.
— Глаза разуй, ты на ней стоишь!
Только теперь новички поняли, что они действительно провели ночь не в холле гостиницы, а в странном помещении непонятного назначения. Вдоль одной из стен стояла кухонная техника, раковина и холодильник. Посредине холла огромный засаленный стол, на столешнице которого были чётко видны следы чьей-то обуви. Стул был один.
Пятна на стенах помещения так изменяли интерьер, что было не ясно, есть ли тут двери. Они всё-таки были, потому, что из-за некоторых из них в холл выползли странно одетые люди, похожие на пациентов неврологического диспансера. Почесываясь и позёвывая, они с нескрываемым любопытством наблюдали за происходящим. Иногда издавали странные звуки похожие толи на смех, толи на хрюканье.
— А где взять тряпки, моющие средства и продукты? – поинтересовались барышни.
— Тряпки, в своих чемоданах подберите. А вот продукты и моющие средства за свой счёт, тут недалеко (километров пять в один конец) сельпо есть. Ну, что, мы в «Что? Где? Когда?» играть будем, или начнём, наконец, работать?
— Кхе, кхе! Можно ещё один вопрос? — раздался мужской голос.
Дамочка хмыкнула:
— Ну, попробуй.
— Хотелось бы знать, где мы будем жить, и когда начнём участвовать в шоу?
Все окружающие дружно загоготали.
Медуза подошла к интересующемуся юноше вплотную.
— Ты обо всех спрашиваешь, или только о себе?
Парень попятился, но ответил:
— Обо всех.
Она опять придвинулась и выдохнула ему прямо в лицо:
— Курицы тут останутся, если их никто не захочет. Напарника твоего уже Глуша утащила. А ты, давай, надевай ошейник и марш за мной. Будем проверять все ли кубики у тебя на прессе, или каких не хватает. Опять же тебя надо всего промерить и данные в мою личную опись занести. Ты какие позы предпочитаешь?
— Это что же, он теперь мой ошейник носить станет? – пробасил Гриша Бык.
— Да, станет, а ты иди пока гантельки потягай, а то жиреть начал. И вообще, надоел ты мне – потом повернулась к своей новой жертве — ты ещё спрашивал про шоу? Ты, что же дурашка ещё не понял? Шоу уже началось!
Все ехидно заржали и громко заорали: «И МЫ СЧАСТЛИВЫ!»
С уважением, Фима.